Рассказываем, какую помощь осуществляет фонд «Женщины за жизнь» и почему его существование на данный момент очень важно
Как мы это сделали
3 июня в Саранске открылся филиал Всероссийского фонда «Женщины за жизнь» — фонд помогает будущим мамам и семьям с детьми до трех лет, оказавшимся в сложной жизненной ситуации. Когда мы впервые услышали эту новость, разумеется, тут же отправились штудировать сайт фонда. У нас возникло несколько вопросов и именно поэтому сегодня вы можете прочитать интервью с сооснователем фонда «Женщины за жизнь», Натальей Москвитиной. И мы очень рады, что интервью состоялось, потому что изначально у нас сложилось не совсем правильное впечатление о фонде.
Друзья, мы понимаем, что у нас своя и при этом очень разная аудитория. Каждый из вас имеет свое особое мнение, которое может отличаться от мнения главной героини сегодняшнего интервью. И заметьте главное: это не про аборты, это про помощь людям.
Прогрессивное общество диктует свои правила (ни в коем случае не хотим назвать вас или саму идею создания фонда «Женщины за жизнь» не прогрессивной историей) эти правила не совсем коррелируют с идеей фонда (мы имеем ввиду поддержку выбора женщины — сделать аборт или оставить ребенка), насколько эффективной вы видите работу фонда сейчас и в дальнейшем?
У меня четверо детей, я действительно очень переживаю и пытаюсь решить проблему демографии со всеми ее вызовами, в виде репродуктивного выбора. Я думаю, что правила, которые диктует современное общество — это и есть причина, по которой 5 лет назад появился фонд «Женщины за жизнь». Женщина напрямую стоит перед выбором — сохранить ребенка или нет. И этот выбор, сделанный без какой-либо поддержки, в состоянии стресса, не всегда идет ей на пользу. Если бы женщина не стояла перед этим выбором так часто, и мы не были бы первыми в мире по либеральному законодательству по абортам, то, наверное, я бы занималась другой социальной темой. Но мне показалось, если сегодня этот вопрос стоит действительно остро, значит фонд должен существовать. Именно это подтолкнуло меня стать одним из основателей фонда «Женщины за жизнь».
Правильно ли мы понимаем, что фонд поддерживает и транслирует в массы именно отказ от аборта, а не поддержку выбора женщины?
У меня четверо детей, я трижды стояла перед выбором — рожать ребенка или сделать аборт. И я действительно считаю, что аборт — это очень деструктивное явление, которое ломает женщину. После прерывания беременности женщина сталкивается с постабортным синдромом и нужно приложить все усилия для того, чтобы оказать ей помощь. Мы не можем заставить женщину сохранить беременность, мы не можем воздействовать на нее силой — это исключено в любом случае, но мы можем предложить ей помощь. За 5 лет нам удалось создать большой инструментарий разной палитры помощи: психологической, юридической, медицинской, адресной, финансовой. Я считаю, что это нормально — любой человек в здравом уме будет помогать человеку, которому плохо.
Волонтеры помогают исключительно тем женщинам, которые соглашаются сохранить беременность? Или может быть существует психологическая поддержка тем, кто все-таки принял решение об аборте?
Мы ни в коем случае не бросаем женщину, если она все-таки приняла решение прервать беременность. Есть женщины, с которыми я общаюсь уже более 4 лет, и мы стали близкими друзьями. Я считаю, что прерывание беременности — это не рубикон. Это не повод добавить женщину в черный список или перечеркнуть ее как личность. Это все та же самая женщина, которой теперь гораздо сложнее, чем было до этого. Именно поэтому фонд помогает женщине задуматься о поступке, который невозможно будет изменить.
По завершении сбора средств фонд прекращает помощь семье или продолжает помогать, грубо говоря, продолжает вести семью в дальнейшем? Мы почитали истории подопечных. Некоторым нужно собрать около 50 тыс. рублей. Причем это семьи с 4 детьми, находящимися в непростой жизненной ситуации — плохие жилищные условия, отсутствие нормальной работы, отсутствие каких-то перспектив. И один платеж, который перекроет один долг (к примеру) никак не изменит их жизнь к лучшему, но это только на наш взгляд. Ведь, как известно, хочешь накормить человека один раз — дай ему рыбу, хочешь накормить его на всю жизнь — научи его рыбачить. Складывается ощущение, что это борьба с ветряными мельницами. Или мы ошибаемся?
Фонд продолжает помогать и совершенно неважно, чем в таком случае заканчивается ее беременность. Если рождением ребенка, то мы помогаем ребенку до трех лет, поскольку впоследствии женщина уже должна выйти на работу. Наша задача еще и в том, чтобы пресечь иждивенчество, помочь женщине реализоваться, найти работу, найти сильную психологическую помощь, чтобы женщина перестала чувствовать себя жертвой. Мы оказываем юридическую поддержку, потому что часто женщины сталкивается с разводом. Мы помогаем в любом случае, и эта помощь направлена на женщину в самый сложный, критический момент, когда кардинально меняется ее жизнь. Самое страшное в такой период — это остаться одной.
Ведете ли вы образовательную деятельность для подопечных — для подростков, девушек, женщин?
У нас есть волонтерская школа, она была придумана в самом начале, когда фонд существовал как волонтерское движение. Такой школы нет ни у кого в России. Совершенно разные эксперты — это и юристы, и врачи, и ораторы, и медики — рассказывают женщинам о том, как сохранить свое репродуктивное здоровье, как устроиться на работу, волонтеров учат, как грамотно общаться с подопечными. Мы обучаем волонтеров, чтобы они действительно могли помочь женщине в кризисной ситуации и обучаем женщин, как сохранить самоценность и не вступить во второй неудачный брак. У нас очень много курсов, которые позволяют помочь женщинам в кризисные для семьи моменты (а женщина с ребенком — это тоже семья) выстоять.
Как вы считаете, что должно измениться в России, чтобы ваш фонд перестал существовать? Мы имеем в виду идеальную ситуацию, когда помощь определенной группе людей будет уже не нужна.
Я думаю, когда женщина перестанет считать аборт решением всех ее проблем. Когда женщина с радостью будет воспринимать решение о собственной беременности, когда женщина перестанет считать себя жертвой, начнет чувствовать собственную самоценность и будет воспринимать ребенка, как развитие ее дальнейшего пути, а не как препятствие к счастливой жизни. Думаю, в таком случае можно было бы закрыть фонд. Я была бы счастлива видеть все больше счастливых женщин вокруг, которые с полным понимание своего будущего решаются на рождение ребенка. Я бы очень хотела, чтобы проблемы третьего ребенка в стране больше не стояло. И женщины были счастливы от своего материнства, а отцы — от своего отцовства.
Расскажите, какую работу уже успел осуществить фонд «Женщины за жизнь» в Саранске? Сколько детей удалось спасти фонду именно в нашем городе? Как житель города может обратиться в фонд и каким семьям вы помогаете? Можете ли привести какую-либо статистику — скольким семьям нужна помощь, сколько женщин уже обратились?
В Саранске сейчас открыты все проекты фонда, которые существуют. Особо хотелось бы отметить наши флагманские проекты конкретной материальной помощи — это продуктовое окно и посылка к родам. Сейчас на продуктовой помощи находятся женщины, которые официально обратились в фонд. Ежемесячно у нас стоит выдача 60 продуктовых наборов. На днях мы заключили контракт с родильным домом Саранска — женщины в кризисной ситуации будут получать нашу посылку к родам. Статистику я пока не запрашивала, но я думаю около 20 женщин, которые встали в фонд на учет, на попечение, уже получили посылки. На территории Мордовии фонд начал вести свою деятельность уже на второй год существования. К нам обратилась женщина, Кристина Янглиева, сейчас у нее уже фамилия по мужу, Модина. Она жила в Атяшевском районе, близкое окружение отправляло ее на аборт. Это был 2018 год, мы обратились к Главе района и настоятелю атяшевской церкви с просьбой о помощи. На протяжении года мы снимали ей квартиру, чтобы Кристина избежала домашнего насилия. Впоследствии она вышла замуж, изначально семья противилась, чтобы она выходила замуж за отца ребенка и переехала в Лямбирский район. С Главой Лямбирского района мы помогли ее мужу, а он уже отец двоих детей, устроился на работу. Так что фонд работает на федеральном уроне и любой запрос из любой точки страны мы обязательно берем в работу.
Название фонда — «Женщины за жизнь», а что на счет мужчин? Как много мужчин работают в фонде?
Это достаточно персонализированная история. В переговоры с женщиной, конечно, мужчину не включишь, потому что это очень интимный и сложный вопрос — часто женщины сталкиваются с предательством отца ребенка и не могут впустить в это поле незнакомого волонтера мужчину. Именно по этой причине переговоры с кризисными женщинами лежат на других женщинах, но у нас есть очень активные волонтеры мужчины. Они помогают нам на машинах и в бытовых вопросах — сменить замок, починить сантехнику, отвезти бытовую технику на ремонт, помогают с компьютерами. Волонтеры мужчины всегда были в фонде, мы ими очень дорожим, они с нами достаточно долгое время. Они проявляют очень большую заботу и считают за радость потратить выходные дни на помощь фонду. Могу сказать, что «Женщины за жизнь» совершенно точно не выстояли бы без мужских плеч.
Идеи фонда в некоторой степени противоречат идеям феминизма, был ли какой-то ответ фонду от феминистского сообщества?
Мы очень часто пересекаемся с феминистками на разных форумах про женщин, про насилие, про женское развитие. У нас достаточно адекватное, нормально общение. Еще ни одна феминистка со мной не спорила, ведь если ты можешь приложить все усилия, чтобы помочь женщине сохранить ребенка, это и нужно делать. У нас никогда не было каких-то конфликтных ситуаций. Даже когда у нас происходят дебаты на радиостанциях или на телевидении, мы понимаем, что это такой формат, который диктует СМИ — в жизни мы нормально общаемся. Вообще мне кажется, что такое деление на какие-то узкие сообщества в корне неправильно. Если ты хочешь помочь человеку, то ты можешь найти все возможные ресурсы, чтобы помочь. И неважно, кто перед тобой. Перед тобой в первую очередь человек.
Не связано ли создание фонда с вашим участие в праймериз «Единой России»? Или быть может наоборот, участие в праймериз связано с созданием фонда?
Фонд существует более пяти лет, и эта платформа объединила и придумала всевозможные ресурсы, которые помогали бы женщинам реализовать себя в качестве матери. Когда появился конкурс «Лидеры России», и когда я уже победила в нем, для меня это была еще одна возможность заявить о проблеме помощи беременным в кризисной ситуации. Есть явно обозначенные темы помощи пожилым, помощи онкобольным, в том числе онкобольным детям, я более пяти лет, как сооснователь фонда, занималась помощью беременным и мне захотелось, чтобы эта помощь осуществлялась на государственном уровне. И со своей стороны, как человек, сделавший правильный выбор, имея четверых детей, я бы хотела, чтобы реальность России изменилась.
