Разговариваем с режиссером Фомой Поповым об этом
Как мы это сделали
Фома Попов — андеграундный петербургский режиссер. Этим летом Попов решил дебютировать на театральной сцене с пьесой «о нескольких днях жизни молодого благополучного и обеспеченного ханжи — интеллигента из Саранска, живущего с дядей в тревожном предвоенном, а затем и военном времени».
Внештатный обозреватель Митя Лонгайленд как кстати оказался в Петербурге и решил поговорить с Фомой Поповым о (будем честны) странном акценте на Саранск, смыслах постановки и современном искусстве:
«Петербургским воздухом сложно надышаться. Особенно в маске. Впитывая запах величия и наивности города на Неве, я шел смотреть репетицию „Ненаписанной пьесы для театра Андрея Павловича Чехова“ где-то на Большой Конюшенной улице, которая, как оказалось, насквозь пронизана сценами о родном крае. Моем. Да-да.
Этот материал готовился с осознанием того, что вы можете проводить время в северной столице, или, возможно, давно уехали и даже скучаете по Мордовии. Питерский драматург-режиссер Фома Попов возможно настолько влюбился в Саранск, что перенес частичку милого сердца уголка в другой милый сердцу уголок. Технологично, нестандартно».
Фома, когда в ближайшее время жители Саранска смогут увидеть эту блестящую постановку?
В Петербурге, 30 июня в 20 часов на «Площадке 51».
А что это за площадка? Это необычный театр?
Это известный андеграудный театр. Маленький такой, на 50 мест. Если постараться — то на 64, и там можно свободно делать всё что хочется — никакой цензуры. В Государственных театрах такого нет. Самому месту 5 лет. До этого они кочевали лет 15. Большое количество популярных ныне театральных и киноактеров тоже играли здесь.
Какие известные актеры задействованы именно в вашей постановке?
Конкретно в моей постановке — Александр Машанов. Лауреат большого количества международных премий, обладатель «Золотой маски» и там еще много-много регалий.
О, вот нашелся еще один известный мордвин. Мы здесь, знаете ли, любим находить родные корни у талантливых людей.
Он из Саратова!
Фома, Саратов и Саранск — абсолютно разные вещи. Запомните, пожалуйста. Почему именно Александр Машанов играет роль человека из Мордовии? Как он погружался в эту роль?
А кто еще как не Александр Машанов может сыграть мордвина. Ха!
В Санкт-Петербурге достаточное количество ребят из Мордовии, которые уехали за мечтой и пытаются неплохо себя чувствовать на театральном поприще. Разве нельзя было обратиться к носителям локальной культуры?
В том то и дело, что мы хотели сделать косплей на «мордовский дух». Даже акцент не пытались использовать в этой постановке.
И кто же вам дал право на этот косплей?
А это надо у кого-то спрашивать? Вот поэтому мы и сделали на «Площадке 51», чтобы ни у кого ничего не спрашивать.
Ок. Но почему именно «мордовский дух»? Чем этот дух отличается от других?
Есть здесь магическая идентичность мордовская... Но, в целом, это как раз тот случай, когда можно придумать все что угодно. То, что было под рукой — то и пошло в ход.
Да-да. Наши знаменитые скульпторы точно так же говорили.
Хотя, есть предыстория всей этой пьесы. Я же тогда учился в театральной академии — и мне необходимо было написать документальную пьесу для театра. Один чувак из Саранска просто надиктовал мне всяких баек про то, что происходит вокруг него — а в итоге эти рассказы засчитали как работу. Получилось все документально. Вот, и потом было следующее задание — сделать из этого материала не документальную, а игровую пьесу. Собственно говоря, так и вышло, что мордовский контекст совершенно естественным образом вошел сначала в текст, а далее в спектакль. Только учтите, что за это меня и выгнали из театральной академии. Именно за эту пьесу. Может быть, в контексте театральной академии он и не зашел, а зашел в другом смысле. Театральная академия — это та еще помойка. По сути, полная профанация образования. Люди, которые туда приходят и слушают дурацкие лекции, высосанные из пальца. Театроведы разговаривают о том, чего не видели таким образом, как будто бы они это видели.
На самом деле, в этом спектакле сначала вообще ничего непонятно. Но, может быть, в этом и состоит ваша задумка. Что можно увидеть обывателю, не вкусившему достаточное количество театральных постановок?
Непосредственно, придя на спектакль вы можете увидеть большой пестрый яркий баннер, на котором написано «САРАНСК».
А что можно понять, разглядеть, расчувствовать, расслышать, кроме баннера, конечно?
Саранск — он же фонетически привлекателен. Русскому человеку Саранск фонетически кажется каким-то чудным местом. Волшебным местом, можно сказать, сказочным.
И все-таки спектакль именно технологичный. Расскажите о новинках, и почему они должны быть понятны. В том числе и обывателям из Саранска, которые вдруг придут на эту постановку?
А может быть, кстати и не надо, чтобы это было понятно. Может быть, так и задумано, что ничего не должно быть понятно? Потому что, если все понятно — это тоже вызывает какое-то отторжение. Что-то понятно, а что-то непонятно. Постмодернизм! Артист девяносто процентов времени спектакля находится в очках виртуальной реальности. Он видит зрителей через специальный режим, но, в целом, он видит сцену совсем по-другому. Не так, как она в реальности. Это среда, в которой он ходит. Там есть шпаргалка, текст, который можно читать. Текст сложный. Выучить его практически невозможно. А еще в несколько моментах использован реквизит, которым он что-то обыгрывает. При этом, зритель видит только артиста. Трансляция из очков также включается в конце спектакля на старенький телевизор. Это все-таки достаточно трудоемкая работа. И для нескольких персонажей (Дядя и Анюта) мы использовали технологию «Захвата мимики». Это анимированные персонажи, которые участвуют в постановке. Тоже свежая технология, которая мало где в постановках используется. Ах да! И электронная музыка играется вживую вперемешку с пианино.
Можно ли считать, что эта «высокотехнологичность» — стеб над провинциальностью?
Нет, это стеб над театральностью. Никто не знает как это сделано — и это хорошо. Под капотом все спрятано. Зритель видит только результат. Потому что, когда были прогоны без трансляции из очков — никто не понимал, что происходит. Это необычная реакция. Наблюдать за ней очень интересно. А персонаж Дяди был изначально анимирован. Мы даже пытались сделать так, чтобы он появился в смартфонах у зрителей в нужное время.
Получается, что это Digital Art. Современное искусство. Что-то другое, нежели театр. Никогда бы не подумал, что такие слова как «Саранск» и Digital Art встанут рядом.
Ну да, технический арт. Это достойно Сколково. Или что там у вас? Я не помню. Некоторые сцены пытаются, скрипя зубами, внедрить новые технологии. Попытки есть и в России. Потихоньку мы к этому придем. В театре не стесняются использовать, например, не только 3D, но и видеографику.
Если я правильно выражусь — то это уже «не слом стены». Абсолютно новая тенденция, входят в нашу жизнь?
Да, это внедрение новых технологий. Это можно сравнить с тем, как в театре появилось, например, искусственное освещение. По сути, это тот же театр, но более навороченный.
Спасибо, Фома за новые эмоции и за такое авантюрное представление республики. Поеду-ка я дальше искать у тебя мордовские корни.
Шумбрат, Митя!
Спектакль «Ненаписанная пьеса для театра Андрея Павловича Чехова» состоится 30 июня (среда) в Санкт-Петербурге на «Площадке 51». Вся подробная информация и билеты по ссылке.
